Яркая самобытная духовная культура одного из народов Республики Мали — догонов — уже давно привлекает внимание африканистов. Догоны прославились своими церемониями масок — ритуалом, который играл значительную роль в духовной жизни этого народа. Ныне наряду с сакральными обрядами масок у догонов бытуют и праздничные шествия с плясками и игровыми сценками, частично представляющими совремснные сатирические образы и сюжеты. Церемонии последнего рода приобрели теперь скорее развлекательный, чем ритуальный характер.
Особую славу заслужили своим художественным совершенством сами маски — обычно вырезанные из дерева личины с наголовниками. Наиболее старые по происхождению маски воплощают образы догонской мифологии. Так, например, широко известна в африканистике фигура, напоминающая человека с широко расставленными руками и ногами: она является символическим изображением мифической птицы Балако, многократно воспроизведенной в наскальной живописи страны догонов. Эту мифическую птицу олицетворяет маска Канага, которая в танце подражает движениям птицы с распростертыми крыльями. По другому варианту танец маски Канага изображает эпизод из космо
гонического мифа, в котором на спустившийся с неба ковчег с прапредками напало гигантское мифическое насекомое и стало прогрызать его дно.
Мифология занимает значительное место в общем комплексе духовной культуры догонов. В западной африканистике мифам догонов и близкородственных им народов придается философское и историко-культурное значение, общее для всех народов Тропической Африки. Хотя при ближайшем рассмотрении фольклора догонов выводы эти оказываются неоправданными, тем не менее мифология догонов представляет интерес, выходящий за пределы изучения культуры одного этого народа.
 Догоны (догон, догом, иногда именуемые также хабе) — небольшая народность Западного Судана. Они обитают в Республике Мали, южнее излучины Нигера, на гористом плато Бандиагара, к северо-западу от Верхней Вольты. Численность их, по данным 1954 г., — около 225 тыс. человек; ныне — их насчитывается не более 130 тыс.
Догоны в основном земледельцы. До последнего времени главным орудием производства у них была железная мотыга.
Сеют они просо, кукурузу; выращивают также овощи, плодовые деревья и хлопок. Из домашних животных и птиц разводят овец, коз, кур. Подсобную роль в хозяйстве играют охота и рыбная ловля. Главным предметом забот и опасений в скалистой стране догонов с ее сухим климатом служит для земледельца вода, от которой зависит судьба его посевов и насаждений. Все поля, огороды и сады догонов разделены на небольшие квадраты, обрамленные канавами, в которые для орошения обрабатываемых участков проводится вода, поступающая из специальных ям-резервуаров, где во время дождя скопляется влага, Из ремесел у догонов давно практикуются кузнечное дело, плетение, ткачество,
а также гончарное, кожевенное, красильное и швейное производства. Торговля еще не так давно носила примитивный характер. На базары, устраивавшиеся раз в неделю, местные жители выносили продукты земледелия и животноводства, ремесленные изделия. В качестве платежного средства фигурировали наравне с металлическими деньгами раковины каури, луковицы и т. п.
До последних лет основной социальной ячейкой у догонов была гину на, или сокращенно гинна, — довольно многочисленная группа кровных родственников со счетом родства по отцовской линии. Так, например, гинна Амтаба в селении Нижний Огол в 1935 г. включала в себя 16 хижин с 50 обитателями, которые вели свое происхождение от общего предка по имени Данадиоммо; по отношению к последнему сообщивший эту родословную информатор Амбара считал себя потомком в четвертом поколении. Все члены гинны живут в одном обособленном квартале.
Обрабатываемая земля, включая приусадебные участки, является неотчуждаемой собственностью гинны. Еще в 20-х годах нашего столетия все полевые работы выполнялись сообща и урожай делился по едокам. Ныне участки обрабатываются отдельно каждой семьей и наследуются по старшинству.
Руководящая роль в хозяйстве и быту гинны принадлежит ее старейшине-патриарху, гинна-бана. Каждый новый патриарх совершает передел обрабатываемой земли между отдельными семьями. До последних лет общественные вопросы решались советом старейшин.
У догонов сохранилась система возрастных классов с несколькими градациями: дети до инициации, подростки (юноши и девушки), зрелые мужчины и женщины, старики. Архаическим пережитком родовой организации являются отношения так называемого шуточного родства — мангу, сущность которых состоит в некоторых взаимных обязательствах и вольности в обращении определенных категорий родственников и свойственников. Это, по определению Д. А. Ольдерогге, пережиток взаимоотношений двух родов: рода, откуда мужчины берут себе жен, и рода этих мужей.
Д. А. Ольдерогге называет гинну «основанной на отцовском счете родства большой семьей, члены которой совместно ведут хозяйство». Вместе с тем общее владение землей с переделом по старшинству, односторонний счет родства, экзогамия и обычай мангу свидетельствуют о том, что ганна сохранила еще многие черты патриархально-родовой общины.
У догонов и сейчас бытуют представления о принадлежности их общин — гинна — к одному из четырех племен — дион, ару, оно и домно, на которые в прошлом подразделялся догонский народ.
Ремесленники догонов — кузнецы, кожевники, гончары и другие — выделяются в обособленные группы, которые живут отдельными кварталами, а иногда и целыми селениями. Общественное устройство внутри этих групп, напоминающих касты, такое же, как у остальных догонов. Брак и половые связи между земледельцами и ремесленниками строго запрещены.
Никакой централизованной политической организации догоны в эпоху колониализма не имели. Но, по-видимому, до прихода европейцсв у них существовала своего рода иерократия (священноначалие). В отсталых районах догонов советы старейшин еще недавно подчинялись огону, совмещавшему в своем лице жреца и высшего начальника. Местные огоны подчинялись принадлежавшему к племени ару великому огону — верховному жрецу и воплощению бога солнца и огня.
Язык догон принадлежит к центральнобантоидной группе языков Западного Судана. Он подразделяется на диалекты, которых насчитывают до 14. Диалекты распространены по территориальному признаку; с племенной принадлежностью ныне они не связаны. В речи догонов встречаются нередко арабские слова. Общественное разделение труда с обособлением ремесленников, выделение старейшин, наличие в прошлом рабовладения, а также профессионального жречества — все это наряду с некоторыми другими данными, относящимися к быту и фольклору, свидетельствует о том, что, несмотря на ряд пережитков родоплеменного строя, догоны далеко ушли от первобытности. Очевидно, еще до вторжения европейцев у догонов началось расслоение родовой общины, возникли зачатки деления общества на классы. Этому способствовали и события их истории. На нынешней своей территории догоны являются пришельцами. Согласно преданию, они переселились сюда с юго-запада, из страны народов манде, уходя от наступавших воинственных пастушеских народов. Их переселение на плато Бандиагара датируется примерно Х в. Но и здесь догоны не раз подпадали под власть больших соседних народов и государств: в XIV в. — государства Мали, в ХV в.— государства сонгаи Гао; на рубеже XVIII в. они, вероятно, подчинялись правителям бамбара, в первые десятилетия XIX в.— фульбе, а с 1860 г. на них неоднократно нападали тукулеры, В ХIХ в. они подверглись сильному влиянию ислама. Не раз догонам, оказывавшим отчаянное сопротивление чужеземным завоевателям, приходилось спасаться в горах, и лишь несколько десятков лет назад они стали спускаться в долины, используя пригодную для обработки землю Образ жизни догонов сохранил в силу их изолированности среди малодоступных скал Бандиагары много черт патриархально-родового строя. Французские колонизаторы проникли к догонам в 1893 г., когда после яростного сопротивления были оккупированы плато Бандиагара и последний оплот догонов — селение Санга. Однако окончательное покорение свободолюбивых догонов, продолжавших борьбу под руководством своих огонов, затянулось до 1921 г. Укрывшись в горных селениях, догоны сохраняли до самого последнего времени многие архаические обычаи и воззрения. Это характеризует и их мифологию.
У догонов не существует единого точно фиксированного и приведенного в систему мифического сказания. Мы находим здесь довольно пестрое собрание многих отдельных сказаний, повествующих о разных сверхъестественных персонажах и их роли в происхождении мира и жизни человеческого общества.
Существуют многочисленные варианты и дополнения основных догонских мифов, подчас значительно различающисся по фабуле. Однако смысл и символика образов везде те же самые.
В своей широко известной книге «Бог воды» М. Гриоль (Marcel Griaule) изложил и интерпретировал один из космогонических циклов догонской мифологии, записанный им со слов старого охотника Оготеммели. Содержание этого мифа приводится ниже.
Вначале бог Амма, работая как гончар, создал солнце, луну и звезды. Затем он взял комок горшечной глины, помял его в руках и швырнул в пространство: комок раздулся и превратился в Землю. Земля представляла собой распластанное, обращенное к небу женское тело с гениталиями в виде муравейника и с клитором в виде термитника. Амма, который жил один, захотел соединиться со своей тварью. Когда бог приблизился к Земле, термитник помешал ему удовлетворить желание. Но все же бог, который всемогущ, сбил термитник, совершив таким образом первую эксцизию (вырезание), и совокупился с Землей. Однако нарушение порядка в первозданном мире изменило предначер
танный ход вещей. Вследствие того что первое соединение мужского начала с женским встретило препятствие и осуществилось лишь после борьбы, родилось существо, которое явилось символом затруднений бога. Это существо выступает во многих ипостасях. В первых записях мифа оно фигурирует в обличье шакала.
Однако в записанных позднее вариантах образ этот усложняется. Рожденный подобием рыбы или змеи, он, спустившись на землю и подвергшись обрезанию, превращается в животное — лисицу или лиса разновидности Vulpes pallida («Бледный лис», Le Renard pale – фр.).
 Этот «бледный лис», получивший теперь имя Йуругу, становится возмутителем порядка. Образ этот играет важную роль в космогоническом мифе, выступает во многих вариантах и связан с распространенным у догонов видом гадания по лисьим следам. Бог снова соединился с Землей, на этот раз уже без препятствий. Оплодотворенная влагой божественного семени, Земля теперь породила божественных близнецов, пару существ в облике полулюдей-полузмей. Так как число их членов (верхних и нижних конечностей) было восемь, то обозначением их стала восьмерка, являющаяся в догонском фольклоре символом слова. Эти божества, называемые Номмо, были единосущны Амме, ибо они были созданы из его семени, которое служит одновременно основой, формой и материей жизненной силы мира, источником движения и устойчивости в бытии. Эта сила — вода. Номмо пребывают в любой воде, они сами вода, вода морей и суши, вода потоков и ливней, вода каждого выпиваемого глотка. Без Номмо и земля не могла быть создана, ибо жизненная сила земли— вода. Бог вылепил землю при посредстве воды. При ее посредстве он творит и кровь. Даже в камне есть эта сила, ибо влага есть повсюду.
В дальнейшем повествовании пара Номмо фигурирует в единственном числе, так как эти близнецы представляли собой некое совершенное, идеальное единство.
«Номмо увидел с высоты небес свою мать-Землю нагой и бессловесной, что было, несомненно, последствием первого ин
цеста — кровосмешения, случившегося при её сочетании с богом Аммой. Надо было положить конец этому непорядку. Номмо спустился на Землю, неся волокна, извлеченные из растений, которые до этого еще были сотворены в небесных краях. Он отобрал из этих волокон десять пучков по числу своих десяти пальцев, сплел из них десять жгутов и прикрепил к Земле спереди и сзади. И ныне еще во время церемоний масок мужчины носят эти аксессуары, свисающие у нпх до самых ног в виде тяжелых винтообразных жгутов».
Когда Номмо сплетал для Земли юбку из волокон, вода и речь (потому что вода — символ слова) проникли из него в эти
волокна, так что и Земля, после того как юбка прикрыла ее, обрела дар слова. Это было очень хорошо, но вначале дело не обошлась без нового нарушения.
Йуругу захотел овладеть словом, и он наложил свою руку на жгуты, вмещавшие в себе слово, т. е. на одежду своей матери.
Последняя воспротивилась этому, ибо то был угрожавший кровосмешением жест. Преобразовавшись в муравья, Земля погрузилась в муравейник, т. е, и собственное лоно. Но Йуругу преследовал ее; да ведь и не было тогда другой женщины на земле. Он в конце концов догнал ее, и она вынуждена была сдаться. Это был прообраз грядущих борений между мужчинами и женщинами, кончающихся победой мужчины. Кровосмешение это имело серьезные последствия: оно, прежде всего, позволило Йуругу овладеть речью, что навеки предоставило ему возможность открывать будущим колдунам намерения бога. Оно послужило так же причиной появления мснструальной крови, которая окрасила валока. Земля стала нечистой, что было несовместимо с достоинством бога. Последний отвернулся от такой супруги и решил впредь не порождать живых существ, а непосредственно творить, создавать их.
В дело снова вмешался Номмо. Когда Эмма вылепил из влажной глины мужчину и женщину, Номмо нарисовал две души— мужчины и женщины, одну над другой. Мужская фигура, вылепленная Аммой, вобрала в себя обе души; то же повторилось с женщиной, так что каждое из новых существ вместило в себя два противоположных начала — мужское и женское. Но у мужчин женское начало помещалось в крайней плоти, а у женщин мужское начало — в клиторе. Надо было устранить опасность, таившуюся в такой двойственности существ, что и сделал Наммо путем обрезания у мужчин и эксцизии у женщин. Обрезанная крайняя плоть превратилась в наи, животное, похожее на ящерицу, а вырезаный клитор — в скорпиона. После этого мужчина сочетался с женщиной, и от этого родились четыре пары мифических первопредков народа догонов.
Первые четыре предка были: Амма Серу — «свидетель Аммы» (первый родовой старейшина), Бину Серу — «свидетель Бину» (первый жрец тотемического культа), Лэбэ Серу — «свидетель Лэбэ» (первый высший жрец и правитель — огон) и Дионгу Серу — «свидетель снадобий» (первый знахарь).
Таково начало догонской «Книги бытия», открытой М. Гриолю его слепым собеседником — Оготеммели. Адекватность перевода его сообщений на французский язык остается на совести М. Гриоля. Необходимо иметь в виду, что сам Гриоль языком догонов не владел и с Оготеммели он общался через посредство толмача, сержанта Когэма. Иногда Гриоль, чувствуя некоторые натяжки в своем переводе, делает оговорки. Так, например, он оговаривает, что для слова «символ» Оготеммели употреблял выражение, составлснное из нескольких слов и буквально означающее «слово этого дольнего (низменного) мира» - «parole de ce bas monde». После рождения от сочетания бога Аммы с Землей злокозненного Йуругу и благодетельного Номмо, единосущного Амме, и сотворения четырех пар первопредков произошел еще ряд событий, имевших важное значение для рода человеческого.
Первопредки были андрогинами и обладали способностью оплодотворять самих себя. От них родились первые восемь семейств, потомки которых размножились по всей земле. Первопредкам смерть была неведома: после ряда превращений в муравейнике — этом вместилище нисшествий божества к первозданной стихии, вобравшей в себя воду и слово, два великих начала, составляющих мистическое единство, — восемь прародителей сами преобразились в Номмо и вознеслись на небо.
Среди мифических первопредков особую роль сыграл седьмой, наиболее совершенный из них. Число семь — это вообще символ совершенства, ибо оно складывается из чисел три и четыре, соответствующих, согласно символике догонов, сексуальной анатомии мужнины и женщины, и, таким образом, символизирует единство мужского и женского начал. Седьмой первопредок во время пребывания в муравейнике овладел речью Номмо и стал обучать ей человеческих потомков, выпуская из своего рта, через зубы, влажные нити, которые, перекрещиваясь между собой, образовали первую ткань. Таким путем люди научились и говорить и ткать. «Ткать — это говорить». Если первое явление в мир божественного слова пошло, как мы видели выше, впрок только Йуругу, то второе явление слова сделало речь достоянием всех людей и позволило последним одерживать верх над кознями божественного ублюдка.
Первоначально речь, полученная людьми, была зачаточной, примитивной; она состояла из одного слова «со!», т. е. «говори!».
Но это слово заключало в себе возможность развития всего будущего словаря, всех диалектов догонского языка и чужеземных языков. Первое слово в своих многочисленных аспектах преобразовалось во все великое множество языков и разноязычных народов. Это множество символизируется числом 12: шесть основных догонских диалектов и шесть групп языков соседних народов — пёль (фульбе), бозо, моси и бобо (вместе), бамбара, курумба, томашек (туарегский) вместе с сонгаи и белла. Символическое число 12 следует удвоить, ибо каждый из указанных языков надо понимать как пару языков-близнецов, родственных между собой. Так получается цифра 24 — ключ к овладению миром.
Слово, человеческая речь связаны с Номмо, с началами, которые он олицетворяет: с водой, плодородием, с рождением и вечным круговоротом возрождения природы.
Царство Номмо — это царство воды, т. е. элемента, благоприятствующего развитию речи. Номмо, взявший на себя задачу обучить людей речи, должен был сделать ее доступной для человеческого восприятия и выражения. Речь, которая сначала существовала в виде отдельных элементов, обрела плоть и голос. Здесь возникает символизация речи с ткачеством: образовывать звуки и слагать их в связном порядке, следуя законам речи, — это прекрасное искусство «ткать» слово.
М. Гриоль жалуется, что Оготеммели не имел ясного представления о том, что произошло на небе после того, как первопредки переселились туда, преобразившись в Номмо. Известно только, что бог дал им для пропитания восемь разных зерен, из которых зернышко злака фонио, именуемое местным названием «по» (по ботанической номенклатуре Diditaria exilis), подвергалось пренебрежению из-за своих ничтожных размеров и из-за своей неудобоваримости. Оно было даже нечистым, это по, и первопредки поклялись, что не прикоснутся к нему. Но вот после того, как первопредки съели все остальное полученное, то первый и второй предки вместе съели также и по, перед этим нарушив и другой запрет, не позволявший небожителям сочетаться друг с другом. «Действительно, по образу человеческих обществ, где рост численности является фактором смут, и небесное общество пришло бы в беспорядок от роста населения, если бы все стали сочетаться друг с другом».
Сообразив,что они стали нечистыми и теперь будут не ко двору в царстве небесном, прародители решили спуститься вниз, прихватив с собой все, что может понадобиться людям, к которым они хотели приблизиться. Первый прародитель сплел корзину с круглым в плане дном и квадратным верхом, снабженным круглым отверстием. На этой корзине, обмазанной «небесной глиной», с каждой стороны имелось по лестнице с десятью ступенями, на которых были размещены все предметы и существа, какие только есть на свете.
Чтобы нагляднее растолковать своему собеседнику эту изготовленную при содействии Номмо новую систему мира, рассказывает Гриоль, Оготеммели, сидевший в амбразуре, представлявшей вход в его жилище, откинулся назад, пошарил рукой вдоль стены, вытащил какой-то сопротивлявшийся предмет и бросил его к ногам европейца. Это была плетенка, почерневшая от пыли и помета, с круглым днищем и квадратным верхом, имеющим круглое отверстие, жалкая, растрепанная, доживающая свой век. Затем Оготеммели приподнялся и, положнв руку на упрямую корзинку, произнес: «Теперь она годится только для того, чтобы загонять в нее цыплят». По другим вариантам ковчег представлялся в виде решета для просеивания фасоли. Создатель небесного ковчега, который был ипостасью Номмо, явился героем-цивилизатором: он принес с собой в мир не только все предметы, одушевленные и неодушевленные, но и все ремесла, и прежде всего кузнечное дело. Прихватив из небесной кузницы кусочек солнца в виде горящего угля и раскаленного железа прародитель-кузнец спустился со своим чудесным ковчегом по радуге и принес новую систему мира, что и послужило третьим и окончательным явлением слова. И лишь после этого у людей стали сгибаться в своих сочленениях руки и ноги, которые раньше лишь извивались, как туловище змеи. С этой поры началось и земледелие, так как первый кузнец научил людей делать мотыгу.
Третье явление слова ознаменовалось искупительной смертыо седьмого прародителя. Когда восемь прародителей спускались, один за другим, с небес, каждый со своими атрибутами и орудиями, восьмой, нарушив порядок, обогнал седьмого, который являлся господином слова. Седьмой, рассердившись, бросился в ковчег, чтобы забрать находившиеся в нем зерна, превратившись при этом в гигантского змея. Прародитель-кузнец посоветовал людям убить змея, съесть его тело, а голову отдать ему.
Люди так и сделали, принесли голову кузнецу, который зарыл ее около наковальни и прикрыл камнем.
Во время умерщвления седьмого прародителя наиболее старым среди людей, живших на земле, был Лэбэ. Этот старик
принадлежал к роду, происходившему от восьмого по порядку прародителя, который сам был словом, тогда как «господин слова» только учил людей слову. И Лэбэ надлежало умереть, чтобы перейти в тот же мир, куда ушел седьмой прародитель Так и случилось. «Но, - заметил Оготеммели, - это была кажущаяся смерть. Простым людям говорили, что старик умер. Им говорят также, что и седьмой прародитель был убит и съеден. В действительности ни тот, ни другой не умерли. Старик не мог умереть, так как смерть должна была явиться к нему позже. Седьмой же предок не мог умереть, так как oн был Номмо». «Зачем же обманывать людей?» — спросил европеец. Чтобы заставить их лучше понимать вещи»,— ответил слепец.
Узнав от Оготеммели, что пресловутая рia fraus (благочестивый обман) попов и богословов уходит своими истоками в мифические времена, М. Гриоль продолжал допытываться у своего собеседника, почему был убит седьмой прародитель.
«Седьмой Номмо, - ответил наконец Оготеммели, - принес себя в жертву. Только он один и мог это сделать. Седьмой, господин cлова владыка мира, он способен делать все, что угодно. Без седьмого ничего не могло быть установлено и преобразовано как должно. Седьмой мог бы сказать — он этого не сказал, но мог бы сказать: все, что я делал, все слова, что я говорил, все это кума инне дега да бебаду, т. е, моя голова свалилась ради людей, для того, чтобы их спасти...». Седьмой воскрес и сожрал Лэбэ, после чего изрыгнул его кости в виде камней — дуге. Камни, которые все жрецы Лэбэ носят на шее в виде подвесков, это и есть кости Лэбэ. Вот тогда и пошли дожди на земле и началось земледелие, ставшее возможным благодаря мудрому руководству кузнеца.
«Седьмой мнимоумерший первопредок пожрал мнимоумершего Лэбэ. Таким путем он наделил своей жизненной силой
плоть всех людей. То, что совершилось в первозданные времена с самыми древними людьми, имело первостепенное значение для всего человечества. Ведь седьмой прародитель (единосущный Номмо) и Лэбэ — потомок восьмого путем взаимосъедения обменялись своими жизненными силами. Их души соединились так, что, оставаясь различными, они все же больше не отделяются одна от другой. Каждый год во время великого жертвоприношения в честь Лэбэ люди, съедающие жертву, представляющую прародителя Лэбэ, просят, чтобы так было навеки. Они молятся:
«Пусть Номмо и Лэбэ не перестают быть одним и тем же, пусть они всегда пребудут одним и тем же благом, пусть никогда они не теряют этого свойства быть одним и тем же».
У догонов существует и другой вариант изложенного выше космогонического мифа, не менее сложный, чем первый. Согласно этому второму варианту мифа мир произошел от слова (со) Аммы. Слово это положило начало кизеузи — движениям («вибрациям»), которые, делаясь все более и более сильными и широкими, привели к появлению мирового яйца. Это космическое яйцо адуно талу — первозданное чрево — содержало двойную плаценту. Оплодотворение яйца словом Аммы имело следствием зачатие близнецов-андрогинов. Из одной половины яйца вышло раньше времени существо, которое захотело стать господином Вселенной и восстало против отцовской власти. Оно похитило зерно «по», сотворенное Аммой, и оторвало кусок своей плаценты, рассчитывая унести с собой свою женскую половину — Йазиги. Из этого куска плаценты похититель сделал ковчег, запрятал туда все похищенное им и низвергся в пустое пространство.
Кусок плаценты, похищенный нарушителем космического порядка, стал Землей. Похититель проник в нее, совершив этим первое кровосмешение. Земля, потерявшая свою чистоту, стала сухой и бесплодной. Зловредный виновник этих бед обратился в Йуругу, лисицу — Vulpes раllida («Бледного лиса»). Амма же, видя все это, вернул Йазиги в чрево и отдал ее вышедшему из второй половины яйца Номмо. Йуругу был обречен на вечное безуспешное преследование Йазиги, своей женской души, этой от века предназначавшейся ему подруги.
Чтобы исправить положение, созданное деяниями Йуругу, Амма принес в жертву на небо Номмо. Благодаря этой жертве Вселенная могла снова обрести ту чистоту, которая необходима для всякого творения. Расчлененное тело Номмо было разбросано по всем четырем странам света, а семена, заключенные в его чреслах, упали на землю, и из них выросли первые четыре дерева, которым по числу соответствуют четыре первопредка догонов и четыре их племени, четыре стихии (вода, воздух, огонь и земля).
Собрав куски тела принесенного в жертву Номмо, Амма обмазал их небесной глиной и при помощи дерева пелу воскресил умерщвленного и растерзанного искупителя. Из половины плаценты, откуда произошел Номмо, Амма сотворил каро, прямоугольный ковчег, в котором разместились кроме Номмо четыре пары предков людей, животные, растения и минералы. Вместе с нисхождением с небес ковчега каро появился солнечный свет и выпали обильные, животворные и очистительные дожди. Земля снова стала чистой и плодотворной, на ней ключом забила жизнь и стали размножаться люди.
Йуругу, этот брат-враг спасителя Номмо, обречен вести жалкое существование. Его злосчастное влияние всегда борется с влиянием Номмо. Противоположные начала, которые олицетворяют эти два образа, оспаривают главенство над миром и людьми. Однако, вмешательство Йуругу в миротворение отнюдь не является отрицательным, его роль представляется как бы необходимым дополнением к роли Номмо. Атрибуты обоих этих существ одинаково необходимы для равновесия и порядка во Вселенной. Образу Йуругу соответствуют ночь, засуха, бесплодие, смута, смерть, а образу Номмо — день, влага, плодородие, порядок, жизнь. Роль Номмо заключается в том, чтобы ограничивать, нейтрализовать подрывную деятельность Йуругу. «Для того чтобы обеспечить успех какого-нибудь дела, надлежит сначала посоветоваться с Йуругу (обратиться к колдуну), а затем воздать должное Номмо (принести жертву на алтаре). Если строго соблюдать этот порядок, то механизм будет действовать безотказно, даже если бы его пустил в ход чужестранец».
Из богатой и разнообразной, непрерывно растущей коллекции догонских мифов выше приведены два варианта космогонического и антропогонического циклов. Интерес и значение догонских мифов обусловливаются тем, что они и поныне занимают важное место в быту, традиции, духовной культуре догонов и что они являются в достаточной мере репрезентативными для мифологии догонов и соседних с ними народов.
Как же эти мифы соотносятся с фольклором догонов, со всем устным творчеством этого народа?
По свидетельству Женевьевы Калам-Гриоль, автора фундаментального труда «Слово у догонов», сами догоны все свое устное словесное наследие делят на две большие группы. К одной из них, именуемой элюме (elume), относятся разного рода словесные произведения, которые рассматриваются как вымысел:
басни и сказки («обыкновенные» — еlume sala), загадки («удивительные» — elume ta: nie), а также басни-песни и сказки, включающие песни (elume ni:). Но элюме — не праздный вымысел или «враки» — какалу (kakalu), вводящие в заблуждение, рассчитанные на то, чтобы обмануть слушателей. События и персонажи, фигурирующие в элюме, трактуются не как реальность, а как символика, которая при надлежащем истолковании служит для поучения или в крайнем случае для развлечения. Словом, элюме догонов — это нечто, соответствующее художественному фольклору в нашем понимании.
Другая большая группа передаваемых из поколения в поколение сказаний именуется у догонов термином со — «слово».
Так обозначаются повествования, излагающие события, которые выдаются за реальные или считаются таковыми. Внутри этой группы различаются более мелкие подразделения. Так, например, догоны четко отличают разряд со пеи (so реу) — «древнее слово», к которому они относят повествования о начале всех вещей, об основании тех или иных деревень, о расселении племен, о жизни предков и т. п. В отличие от со пеи ко всему, что поражает своей загадочностью и нуждается в истолковании, прежде всего к предсказаниям, прорицаниям, а также загадкам и некоторым пословицам. применяется термин со та ние (so: tа: nie) — «поразительное», или «удивительное», слово.
То, что мы называем мифами, догоны по своей классификации относят к разделу «древнего слова» Мифы для догонов — это некая сакральная, мистическая реальность, каким бы фантастическим ни было их содержание. «Мифические сказания,— сообщает Ж. Калам-Гриоль, — не входят в элюме. Будучи предметом веры, мифические сказания принадлежат к категории со пеи..
Не существует единого точно зафиксированного текста мифов имеется множество комментируемых сказаний, некоторые из которых облечены в форму анекдотов, близких к элюме. Но догоны четко отличают их, заявляя категорически: «Это не сказка, это подлинная правда» — elume lа nаnау. Про миф нельзя сказать со-та-ние, даже когда он представляет собой повествование баснословного характера, требующее комментирования для того, кто слышит его в первый раз. Для догонов миф — не вымысел, не символика, а мистическая правда, сохраняющая до сих пор силу откровения.
Как уже было сказано выше, в западной африканистпке мифология догонов интерпретируется весьма широко. Какой же путь может подвести исследователя к наиболее близкому цониманию догонской мифологии? По-видимому, следует исходить из того, что мифы догонов — еще живые мифы, т. е. в большинстве своем не потерявшие своего сакрального характера, Они рецитируются во время религиозных церемоний на особом языке сиги со, понятном только членам тайного общества масок. Сиги со — слово сиги, а сиги — это общенародное религиозное празднество догонов, справляемое раз в 60 лет. Оно посвящено сложному жертвенному ритуалу обновления «великой маски», совершаемому во искупление вины людей перед мифическим прародителем и для испрошения его благосклонности к новым поколениям. Обычай этот сохраняется и поныне; очередное празднование сиги наблюдал недавно советский журналист (В.Корочанцев в 1967 г). Сиги со - эзотерический, т. е. понятный лишь посвященным, ритуальный язык, употребляемый во время религиозных церемоний. Догоны определяют его образно как речь покойников, но «покойников, выпивших много пива». По существу сиги со представляет собой ритмическую прозу на древнем, вышедшем из употребления языке и состоит из коротких фраз — своего рода стихов, исполняемых речитативом. Хорошо владеют этим языком только члены высшей прослойки тайного общества масок, которые хранят его в секрете.
В космогонических и антропогонических мифах всех народов можно выделить две основные идеи, из которых на первый план выступает то одна, то другая, то обе в сочетании: это идея творения и идея развития. По одним мифологическим представлениям (креационным), мир создан каким-либо сверхъестественным существом — богом-творцом (демиургом), великим колдуном и т. п.; по другим (эволюционным) — мир постепенно развился из некоего первобытного и бесформенного состояния хаоса, мрака либо из воды, из яйца и пр.
В мифологии догонов фигурируют обе идеи, представленные двумя вариантами мифа о возникновении мира. Здесь можно проследить параллели с мифами Полинезии, древнего Египта, древней Эллады, Передней Азии.
|
